Серебро и свинец - Страница 15

– Тогда что же?.. – Обри сделал многозначительную паузу, от которой человек нервный вполне мог рассудить, что его подозревают не иначе как в шпионаже в пользу Советов, китайцев, кубинцев и трех с половиной корейцев за компанию.

– О! – Сельцман всплеснул руками и, схватив Обри за руку, с неожиданной прытью поволок майора в сторону, к палатке, над которой громоздилась неуместная здесь развесистая антенна.

– Во-первых, мы планируем установить здесь резервную установку, – вещал он по дороге. – Пробой потенциального барьера с этой стороны требует значительно меньших затрат энергии. – «Господи, – ошеломленно подумал Обри, – он что – все время так разговаривает?» – А во-вторых, вы даже не представляете, сколько опытов нам еще предстоит провести! Этот мир – непочатый край работы для ученого! Здесь меняются физические законы!

– Стоп! – С трудом, но Обри удалось все же освободиться от мертвой хватки физика. – Какие законы и почему?

Настроение у него испортилось мигом. Обри Норденскольд не любил неожиданностей, а нарушенных законов – тем более.

– Здесь, – Сельцман было, похоже, все равно, где читать лекцию, и он волок майора к своей палатке только ради удобства, – меняются сами физические константы. Незначительно, само собой, – иначе этот мир вовсе не мог бы поддерживать жизни, – но заметно. Скажем, масса электрона здесь ниже, чем в нашей вселенной. Меняются и некоторые другие постоянные. Вы заметили, сколько здесь звезд?

Сбитый с толку Обри кивнул.

– Это из-за того, что термоядерные реакции облегчаются, – продолжал ученый. – Здешние звезды меньше и легче, они быстрей выгорают и возрождаются. Это светило, – он указал вверх, – тоже поменьше Солнца, и планета к нему ближе, чем к Солнцу Земля. Здесь короче год. Здесь… – Он снова всплеснул руками. – Нам придется строить другую физику, если мы хотим колонизировать эту планету.

– А запрет пользоваться радио с этим как-то связан? – поинтересовался Обри.

– Запрет? – Сельцман как-то странно покосился на майора. – Какой запрет? Мне известно только, что радио здесь не работает.

– Почему? – терпеливо поинтересовался Норденскольд.

– Во-первых, – физик для наглядности загнул палец, – из-за малой массы электрона здесь не действуют транзисторы. Совсем. Отказываются работать. А во-вторых, здесь нет слоя Хевисайда, и, даже если вы перетащите сюда ламповое радио, на длинных волнах вам не удастся наладить никакой связи – сигнал так и уйдет в космос. Кому нужно радио, работающее в пределах прямой видимости?

Обри ошарашенно кивнул. Сам он решил, что совершенно свихнувшиеся ребята из АНБ просто поддерживают такой нелепый режим радиомолчания, и напрочь забыл про дурацкий приказ.

– Совсем транзисторы не действуют? – переспросил он.

– Совершенно, – подтвердил Сельцман с какой-то непонятной гордостью, словно он был тем диверсантом, который лично портил злосчастные приборы.

– Э… а лазерные дальномеры? – поинтересовался Обри. – Приборы ночного видения? Радары, наконец?

– Э… не знаю, – признался физик. – А в них транзисторы есть?

Обри махнул рукой. Еще одна головная боль, простите, на derriers! Окружавшая проект завеса секретности начинала раздражать его безмерно.

Приятно хотя бы знать, что русские в тех же условиях. Правда… вот тут их отсталость окажется полезной. Ну и пусть они со времен Второй мировой со своими «Калашниковыми» ходят – зато их примитивная техника станет работать в этом перевернутом мире, а прогрессивная американская – откажет, потому что здешние электроны для нее слишком легкие. Господи Иисусе, это же сколько теперь работы – перепроверить все заказы на технику, убедиться, не прислал ли какой-то излишне ретивый или вульгарно подмазанный снабженец новую технику вместо полагающейся старой… если такая старая техника еще сохранилась… Если кто-то вообще догадался учесть местную специфику при составлении инвентарных списков… А ведь должны же были!

– И, кстати, ядерное оружие тоже здесь бесполезно, – продолжал физик, не обращая внимания на напряженную работу мысли, отражавшуюся на лице майора Норденскольда.

– Почему? – машинально переспросил Обри, думая о своем, и запоздало вскинулся: – Что?!

– Спонтанное деление в этом мире происходит, – объяснил Сельцман, – но по иным закономерностям. Резко увеличивается критическая масса.

– И бомбы выходят из строя? – нервно изумился майор.

– Нет, нет! – отмахнулся физик. – Как и транзисторы, бомбы станут работать, стоит им вернуться в наше пространство.

И то хорошо, подумал майор. Иначе вся затея теряла бы смысл. Использовать целый мир только как плацдарм для вторжения наземных частей через узкие горловины порталов, вдобавок намертво привязанные к пятьдесят второй параллели (почему именно к ней – одному богу ведомо), было нелепо. А вот для запуска ракет порталы подходили идеально. Тем более что точки перехода существовали не только на территории Советского Союза и Англии, где до них легко было добраться. Точки на Американском континенте для тайного запуска не подходили по понятным соображениям – мало того что по другую их сторону плескался океан, но ракета так и так взлетала бы над Штатами, – но ведь где-то в Тихом океане должна была находиться, самое малое, одна зона перехода, которую физики на службе АНБ так и не засекли. И вполне возможно, что там-то, по другую сторону межпространственного барьера, – суша. Там могут встать пусковые установки. И тогда страна Обри сможет диктовать свои условия второй половине мира. Только для этого надо договориться с туземцами, а если не выйдет – силой пробиться ко второму порталу и перекрыть его с этой стороны. На территории русских располагалась, самое малое, еще одна точка перехода, но в ее окрестностях никакой активности не наблюдалось – возможно, там, как и в американских зонах, на другом конце перехода в новом мире было море.